Как факт: я себе не нравился. Вернее, «не нравилась», так как в те времена я говорил о себе в женском роде.

Нет, это не был вопрос гендерного самоощущения — я никогда не ощущал себя в каком-либо гендере.

Но понял это лишь после трансгендерного перехода, который дал свободу взглянуть на этот вопрос с двух разных позиций, двух точек: опыта жизни в женской гендерной роли и опыта жизни в мужской.

А затем опыт жизни в роли самого себя дал недостающую третью точку для триангуляции собственного гендера. И эта гендерная триангуляция показала… ноль. Внутри треугольника с вершинами Женщина-Мужчина-Я не нашлось ровным счётом ничего.

Как так вышло, почему я не понял этого раньше и при чём тут спорт? Что ж, обо всём по порядку!

Befor

Я гляжу сейчас на свои старые фото и видео я не понимаю, где же то чудовище, та отвратительная уродина, которой я себя порой ощущал в те дни.

Человека с фото абсолютное большинство определило бы как достаточно привлекательную девушку, симпатичную и фигуристую.

Если вы сейчас ожидали услышать, мол, проблема в том, что девушкой я себя тогда не ощущал, то… ну, вы ошиблись. Если брать те времена, то проблема состояла в том, что я не ощущал себя красивой девушкой. Соответствующей неким общепризнанным канонам красоты.

Я был, по своему восприятию, полным провалом, а не девушкой: недостаточно худой, с недостаточно длинными ногами, недостаточно узкой талией, не с барабанно-стоячей грудью и не с идеально гладкой кожей.

Были и мои личные «достижения», не попадающие в стандартный список несоответствий идеалу красоты. Для образования некоторых из них было достаточно неосторожного замечания со стороны, и — получите-распишитесь! — новый комплекс доставлен к вашему порогу!

Уверен, что у вас тоже есть эксклюзивные пункты в списке ненависти и печали. Приведу здесь несколько своих, крепко отравляющих мне жизнь в то время:

• — недостаточно упругие мочки уха (катализатором стали слова продавщицы бижутерии: «Нет, эти серьги будут слишком тяжелые для вас, они для упругих мочек, для таких, знаете, как ягодки»);
• — слишком большая грудь (вообще-то была вполне обычная тройка, но спусковым крючком стали слова единственной подруги: «Ого, у тебя грудь огромная!» Она была не огромной, уж точно меньше груди её матери или сестры, но до логики ли мне было тогда? Я и так завидовал подругиной небольшой груди, её форме и тому, что она спокойно ходит без бюстгальтера. Такое ярко выраженное удивление заставило меня ощутить свою очередную нетаковость. Я мечтал об уменьшении/подтяжке, смотрел на цены, которые казались для тогдашнего меня абсолютно невозможными и ощущал полнейшую безнадёгу);
• — лопнувший сосуд-звёздочка на кончике носа (мне казалось, что все окружающие смотрят на него, что он пылает как уродливый красный карлик, привлекая внимание. А однажды в троллейбусе я даже получил подтверждение своей паранойе: какой-то мужчина — вроде бы подвыпивший, но я не помню сейчас точно — долго смотрел мне в лицо, а потом наклонился и сказал: «Тебе бы убрать эту штуку с носа, она всё портит». Я выскочил в слезах на ближайшей же остановке и пошел-таки удалять эту звёздочку жидким азотом — ходил потом две недели с жутким подсыхающим струпом на кончике носа после выжигания);
• — недостаточно изящные пальцы рук (у всех героев и героинь в моих любимых книгах если пальцы и упоминались, то они были тонкими, изящными, длинными, сухими, нервными, аристократическими и обязательно с миндалевидными ногтями. Я смотрел на свои недлинные крепкие пальцы, с четко выраженными бамбучинами суставов и короткими ногтями «лопаточкой» — и мне не хотелось жить);
• — тёмные круги под глазами (были независимо ни от чего, такая кожа/сосуды, но стабильно звучало от окружающих «Бессонная ночь, да?», «Плохо спала?», «Болеешь?», «Тебе бы отдохнуть». Настроение портилось ужасно, даже если до этого оно было великолепным);
• — неженственная походка (ох уж это мамино «Ну как ты ходишь?! Ну как парень же! Не раскачивай так плечами, они должны плыть неподвижно в воздухе, а бедрами наоборот раскачивай сильнее, из стороны в сторону. Не ставь стопы рядом, они должны идти по одной линии, одна за другой. И не подпрыгивай при ходьбе, плыви плавно, как лебедь!» Смешно, но она сама не следовала своим же советам. А я просто ходил так, как мне было удобно. И как удобно большинству двуногих прямоходящих на самом деле — анатомия наших тел определяет. Вот только половине двуногих прямоходящих внушается, что эта эргономичная для Homo Sapiens манера передвижения им не подходит, для них всё должно быть иначе, надо закрепощать балансиры, раскачивать стабилизаторы и уменьшать площадь опоры. Представьте, что гепардихе будут предлагать ходить и бегать иначе только потому, что она не гепард. Соколице иначе махать крыльями. Дельфинихе по-другому пронзать водную гладь. Будут долго дрессировать новым неудобным способам передвижения, а потом заявлять, что это естественные различия между самцами и самками).

Это далеко не всё на самом деле, проще было бы сказать что мне в себе нравилось, а не наоборот.

Кроме конкретных физических черт, вызывающих дискомфорт, были и другие.

Перманентное ощущение, что тебя оценивают окружающие, смотрят на тебя, разглядывают то, как ты выглядишь и двигаешься, отмечают каждое неловкое движение, каждую жировую складку, толстую задницу и ляжки, целлюлит, предательски проглядывающий через трикотажные брюки, второй подбородок, прыщи на лице, выбившиеся волосы и ещё с десяток подобных вещей, которые воспалённое сознание генерировало с ужасающей простотой. Это ощущение не отпускало полностью даже в одиночестве, постоянно на периферии сознания маячил О.Н. — Оценивающий Наблюдатель.

У меня было постоянное ощущение неловкости на людях — как будто я занимаю слишком много пространства, на которое у меня нет права. И если сжаться, немного ссутулиться и тихонечко стоять у стенки/сидеть на краешке, то вроде бы даже и ничего, не будут осуждать. С друзьями всё было иначе, но в людных местах и с незнакомыми — угнетало сильно.

Я чувствовал неловкость сказать что-то громко и чётко. Аналогично: не ощущалось права на вербальное присутствие в пространстве, обозначение себя в нём словом и звуком. Очень часто просто не мог сказать чётко продавщице что мне надо, говорил очень тихо и быстро, глотая слоги и слова, стремясь ужаться хотя бы вербально, раз физически не представлялось возможным.

Постоянное ожидание агрессии и нападения от окружающих, в основном, конечно, от мужчин. Только лишь какое-то время назад я понял, что десятилетиями, находясь среди людей (кроме самых близких), в моей голове фоном постоянно шло рассматривание сценариев и поисков решений к ним в духе: «Вот тот мужик справа у двери сейчас прыгает на тебя и хватает за горло — твои действия?», «Ты сейчас заходишь в подъезд, а между этажами на тебя кидается некто и пытается ударить в живот — что будешь делать?», «Сосед по автобусу запускает руку к тебе под юбку — как среагируешь?», «Мужчина, идущий позади, переходит на бег, хватает сзади за волосы и валит на землю — как будешь действовать?». Это было вытягивающее все силы постоянное ощущение опасности, угрозы, исходящей ниоткуда конкретно и отовсюду сразу — ресурсы “выжирались” невероятно.

Но понимаю я это всё лишь постфактум, с той точки, где нахожусь сейчас, сумевший «выключить» эти фоновые сценарии в голове. Обезвредивший ловушки неидеальности в собственном разуме (пока не полностью и не на 100%, но всё же).

Работа была долгой, но я нашел для себя эффективное оружие в этой битве.  Что им стало? Трансгендерность, спорт и феминизм — мои щит, меч и копьё.

Железо

Начало этим позитивным изменениям дал спорт. Ещё до того момента, когда я перестал определять себя как девушку (и, конечно же, задолго до трансгендерного перехода) я начал заниматься в тренажёрном зале.

Цель была четкая и конкретная: я хотел жить в атлетичном теле с упругими крепкими мышцами. Я видел себя тогда именно так — мускулистой амазонкой с черной гривой волос и выбритыми висками. За несколько лет упорной работы в зале я добился своего, достиг своей цели. Я был атлетичен и на самом деле силён: при весе в 63 кг я приседал со штангой весом в 100 кг, поднимал в становой тяге 140, подтягивался с гирей, подвешенной к поясу, и отжимался в стойке на руках. Всё это без помощи тренеров: я — вдохновенный автодидакт, обучаюсь сам, обычно в интернете, так что я строил себе тренировочные программы, схемы питания и не использовал какой-либо фармакологии, все результаты были чисто на своём тогдашнем эстрогеновом фоне.

Стал ли я чувствовать себя лучше? Точно да. Отношение к телу кардинально изменилось. Я перестал связывать свою личность с телом столь сильно, оно перестало быть неизменной константой, к которой я прикован. Я понял, что могу изменить его, перестроить. Узнал, что оно работает по определённым законам и, зная эти законы, я способен апгрейдить своё тело так, как хочу (в «так, как хочу» на тот момент транс*переход, правда, точно не входил — я просто не знал, что он возможен, не обладал информацией).

Это осознание законов, по которым работает тело, понимание какие действия мне необходимо предпринять для необходимых изменений (тренировки с железом, схемы питания) и практический опыт наделили меня важной вещью — субъектностью в отношении своего собственного тела.

Ключевым фактором в этом стала интересная и очень важная вещь: хотя на тот момент я стремился к цели скорее объектной — определённому внешнему виду — но достичь нужной формы можно было лишь при работе с железом. Чтобы росли мышцы — нужно совершать работу с весом. Тело постоянно адаптируется, мышцы привыкают к прежнему весу и его необходимо увеличивать. Таким образом, путь к внешней атлетичности пролегает через рост вполне определенной физической силы.

Моей целью была форма, но дорогой к изменению формы стало изменение содержания — внутренних качеств, таких как сила, выносливость, упорство, воля, ведь тренировки с железом нелегки, они требуют преодоления и силы воли.

Также мне приходилось преодолевать постоянное сопротивление окружающего социума, его непонимание и противодействие идее женской силы, в том числе в её физическом проявлении. Опыт противостояния и отстаивания своего права выглядеть именно так, как я хочу, очень много дал мне на этом этапе.

И где-то на этом пути моё тело перестало быть только пассивным объектом, ценность которого определяется лишь оценкой внешнего наблюдателя. Изучая законы, по которым работает моё тело, изменяя его с помощью спорта, взращивая в нём способности, которые действительно ему принадлежат и не зависят от оценки окружающих, я начал становиться действующим агентом.

Автор: Tangarr Forgart, активист, спортсмен, тренер по рациональному мышлению